Глава 3
- Я не нуждаюсь в тебе.
Сакура повернулась при звуке его голоса, прижав пакет с продуктами к бедру и моргая, поскольку яркий солнечный свет ударил ей в глаза. Она могла проигнорировать его и продолжить путь домой. Она могла спросить его, что он делал в Конохе, так как знала, что Хокаге не предоставлял шиноби извне доступ в их деревню только для того, чтобы доставать людей.
Или она могла просто смотреть на него, раскрыв рот, поскольку он сидел на низкой каменной стене, в то время как его руки сжимались в кулаки и разжимались, поскольку он буквально трясся от ярости.
Очевидно, три дня, что потребовались ей для завершения миссии в Камне и возвращения домой, дали Гааре достаточно времени, чтобы мысленно перейти от отступления до контрнаступления. Она не видела его настолько близко к полной потере самоконтроля уже много лет.
После того, как она осознала это, она поняла, что зашла слишком далеко, что ответ, который она добивалась от него, дался слишком дорогой ценой. Сломать его барьеры было одним делом. Довести его до края совсем другим.
Вихрь песка отметил его исчезновение с забора, и он материализовался перед ней. Агрессия? Это слово казалось сейчас слишком мягким. Он надвигался на нее как стихия, остановившись, едва не дотрагиваясь, дыхание со свистом вырывалось сквозь стиснутые зубы.
На каком-то уровне, Сакура задалась вопросом, что случилось бы, если бы она не окаменела как добыча, пойманная взглядом хищника. Если бы ее ноги повиновались первой команде ее мозга и побежали, он был бы разочарован или разгневан и первым его импульсом было догнать ее?
Вопрос, почему он продолжал возвращаться, если он не нуждался в ней, только толкнул бы его дальше к краю. Противостоять ему в таком состоянии было бы просто самоубийством. Она сглотнула, пока не ощутила, что голос ее будет более-менее уверенным, затем дала безвредный ответ.
- Знаю.
- Не знаешь. Ты не знаешь ничего.
Он потянулся к ее лицу, было видно, как сильно напряглись мышцы на его руках. Уверенная, что он на самом деле хотел физически навредить ей, сакура стиснула зубы и зажмурилась.
Ничего не произошло. Но она все еще отказывалась открыть глаза, слушая его рваное дыхание.
- Ну же, - прорычал он. – О чем ты думаешь? Борись со мной!
- У меня нет шансов, - прошептала она.
- Лучше противостоять мне, глядя в лицо, чем умереть как животное. Нет, даже хуже. Животное попыталось бы сбежать или, по крайней мере, встретило бы судьбу хоть с какой-то долей храбрости. Это же…
Легкое колебание воздуха, которое она почувствовала кожей щек, сказало, что его руки были очень близко.
Его шепот коснулся ее уха.
– Покажи мне свой гнев. Ненавидь меня! Этот страх не то, что я -
Он внезапно прервался, но было только два истинных пути, что он мог сказать дальше.
Тепло, которое она чувствовала лицом, сказало ей, что если она чуть подастся вперед, то дотронется до него.
- Хочешь? – Закончила она. – Или нуждаешься?
Она открыла глаза, чтобы увидеть, как он пристально смотрит в какую-то точку над ее плечом, руки безвольно висят по бокам. Спрятавшись в раковину, он отказался ответить.
Она читала о технике, которая сделала его таким, о том, что его нестабильность была гораздо глубже, чем просто бессонница и одержимость. Время от времени она восхищалась тем, что он фактически выжил и прожил так долго.
- Почему ненависть? – спросила она.
Зеленые глаза, наконец, встретились с её.
- Ты не забавна, если не сердишься.
Он не выглядел так, будто хоть чуть-чуть забавлялся, но она не скажет ему об этом. Он тоже избежал ее вопроса. Пытаясь найти ответ самостоятельно, она подумала только об одном. С ненавистью ему было проще всего иметь дело.
Она позволит ему выйти из этого положения, если он позволит ей тихо спастись.
- Мне нужно отнести продукты домой, - сказала она, кивая на пакет, который бессознательно частично смяла.
- Мне нужно доставить послание.
- И ты…
- Я сначала нашел тебя. – Он нахмурился и зло посмотрел на нее, будто восстанавливая статус кво, затем повернулся и ушел.
Когда он был рядом, решила она, это было, похоже, что у нее в компаньонах появилась большая, ядовитая, плотоядная рептилия. Она не могла ее приручить. Ее друзья не понимали такую ассоциацию. И если задуматься относительно того, как держать рептилию на привязи, то самым безопасным было отпустить ее на волю.
-----------------------------------
Он снова контролировал себя, когда нашел ее перед офисом Хокаге месяц спустя, вытирающей бессильные слезы и дрожащей от расстройства.
- Я видел уже такой взгляд, - сказал он холодным тоном. – Поражение.
- Уйди, - вскрикнула она. Когда в ответ он даже не пошевелился, она обратила на него внимание.
- Тебе лучше быть сломленной по серьезной причине.
- Я не сломлена.
- Я пока еще не заставлял тебя плакать.
Она проигнорировала скрытую угрозу в его словах, и заговорила, заранее зная, что бесполезно пытаться получить хоть сколько-нибудь сочувствия или симпатии от него.
- Я учусь у Хокаге быть ниндзя-медиком. Училась. Пятая сказала мне, что я не относилась к этому достаточно серьезно и что я должна вернуться только после того, как смогу обращаться со всем этим.
- И поэтому ты сдалась.
Она прикусила нижнюю губу, внутренне сжавшись. В его голосе настолько явна была насмешка, что она могла видеть ухмылку на его лице, даже не оборачиваясь к нему.
Он тем временем продолжил.
– И что ты теперь будешь делать? Утопать в жалости к самой себе? Отбросить свои цели и саму себя, чтобы выйти замуж за посредственного ниндзя и опустится до племенной коровы? Лучше позволь мне убить тебя, закончить твое жалкое существование прямо сейчас.
Усик песка, обвился вокруг ее лодыжки и двинулся вверх по ноге.
Она резко обернулась, с широко распахнутыми от ужаса глазами.
– Нет.
На расстоянии десяти футов выражение лица Гаары отразило ужасную, садистскую форму развлечения.
– Ты отказываешься?
- Я не… - Она сглотнула, сжала зубы. – Да что с тобой? Сначала ты хочешь, чтобы я боролась, теперь ты хочешь, чтобы я сдалась?
- Ты знаешь, глупо думать об этом с точки зрения того, чего хочу я?
- Я думаю обо всем этом с точки зрения того, что воспрепятствует тебе убить меня!
- Для меня есть более интересные вещи, которые я могу сделать с тобой, кроме убийства.
Ее рот широко распахнулся, затем она его резко закрыла.
– Ты на что намекаешь?
Он моргнул, как будто только что сам понял двойной смысл своих слов, затем фыркнул.
– Догадайся сама. Для чего ты еще годишься?
Песок опал с ее ноги и юркнул обратно в его тыкву, в то время как он отвернулся и направился к лестнице, ведущей в здание.
Ужасный. Разрушающий уверенность в себе. Разорвал ее печаль так же легко, как она могла бы разорвать лист бумаги.
Она внезапно вспомнила Наруто на их первом экзамене на Чунина. Вспомнила его гнев, руку, которую он поднял как при поражении, а затем ударил ею о стол, вместо этого и прокричал свой вызов.
Именно так.
Она ворвалась в офис Цунаде, чуть не снеся дверь, ее гнев поддерживал ее, заставляя ее чувствовать себя выше, сильнее, способней. Пятая замерла посреди обмена свитком с Гаарой, небольшое удивление промелькнуло на ее лице.
Сакура остановилась перед старшей женщиной, указывая на нее, ее голос немного дрожал от сдерживаемых чувств.
– Я не брошу. Это – мое будущее. Это – мое желание. - Ее рука упала, сжатая в кулак. Резкие, дерганные слова, сорвавшиеся с ее языка затем, казалось, не принадлежали обычной ей. – Не играйте со мной. Я не сделаю так, как вы хотели, доводя меня, я не собираюсь сворачивать с пути от того, кем я собираюсь быть.
Губы Цунаде дернулись.
– Тебе на это потребовалось меньше, чем я думала.
Около нее, Гаара выдал зубастую усмешку полного, безумного восхищения. Сакура выдала глумливую улыбку. Он улыбнулся в ответ раскрыв рот и распахнув глаза так, что это напомнило ей, как он выглядел, когда она видела его в полу преобразованном виде, когда он кричал, требуя достойного противника.
Она не боялась.
Она не позволит ему ускользнуть.
Вложив столько презрения в жест, сколько могла, она послала ему воздушный поцелуй.
Цунаде посмотрела на своего посыльного, потом снова на ученицу.
– Я так понимаю, это было, частично и его ошибкой.
Ниндзя песка пожал плечами, отсутствие эмоций на лице резко контрастировало с мягкостью жеста.
– Она была у меня на пути.
Сакура зашипела на него.
Пятая скрестила руки на груди.
– Ясно. Гаара, можешь идти.
Ухмыляясь и не посмотрев ни на одну из них, он тихо вышел из кабинета.
Цунаде вздохнула и откинулась на спинку кресла.
– Я так и думала, что что-то будет, когда он, не отрываясь, смотрел на дверь.
Сакура подняла книгу, которую бросила раньше и посмотрела на наставницу, ее гнев притупился и все же был силен.
– Зачем вы это сделали?
- Поскольку ты отступила и потому, что я хотела увидеть, как ты отреагируешь. Хороший ниндзя-медик должен знать, когда не сдаваться. – Тон женщины был дружеским, располагающим к диалогу. – Я не ожидала, что он вмешается, кстати. Ты знала, что он вызвался быть посыльным между Песком и Листом? Это ниже его способностей и ранга, но это держит его вне Песка и вне неприятностей, так что Казекаге согласился. – Цунаде сделала паузу, рассматривая ее. – Полагаю, безопасно сказать, что он зациклен на тебе.
Сакура не была уверена, что хочет быть объектом такого внимания. Их случайные встречи время от времени были одним делом. Его преднамеренный поиск ее совсем другим. Она так ему и сказала в следующий раз, как увидела, при этом ее рука лежала на напряженных мышцах его живота.
- Я хочу следить за тобой. – Сказал он в ответ. – Я не позволю никому, кроме себя, победить тебя.
- Ты просто хочешь, чтобы я подчинилась, а когда ты вынудишь меня к этому, то не оставишь и воспоминаний. Это бессмысленно.
Потребовалась вся ее сила воли, чтобы не дрожать, когда он кончиками пальцев провел по ее спине вдоль позвоночника, в отвратительной, больной нежности. Его тон был нежен и резко контрастировал со словами.
– Я хочу быть рядом, когда ты сломаешься. Я хочу насладиться этим.
- Все, что ты делаешь – хочешь.
- Я могу нуждаться.
Тогда она действительно задрожала, и он улыбнулся. Рука на ее спине напряглась, медленно притягивая ее к нему, давая ей возможность сбежать, перед тем как крепко прижала ее к нему.
Его сомнительно невинное замечание о том, как можно ее использовать, которое он обронил ранее, когда они были перед офисом Хокаге, было неожиданно. Ее неудачная реакция дала ему новое оружие, оружие, которое он, очевидно, собирался использовать настолько безжалостно, насколько возможно. Их игра стала, внезапно, бесконечно более опасной.
Он был таким теплым. Она не могла точно определить, чем именно он пах. Что-то очень похожее, но, тем не менее, абсолютно чуждое от страха заставило ее пальцы сжаться на его рубашке в районе живота, собирая ткань в складки.
Его дыхание защекотало ей ухо.
– Что, если я действительно нуждаюсь? Что, если я нуждаюсь в тебе, чтобы дать мне новое значение, цель?
- А что со старой целью?
- Я был создан, чтобы разрушать. Эта цель никогда не изменится.
Прикосновение к его лицу все еще, казалось, поразило его, заставило чуть расшириться глаза, сжаться руки вокруг нее.
– Тогда в чем ты нуждаешься от меня?
- Что ты желаешь дать?
- Я, очевидно, уже пожертвовала моим здравым рассудком тебе, - сказала она горько.
- Возможно. И пока, вероятно, придется довольствоваться этим (этого будет достаточно). Он отвел руки и отстранился, оставляя после себя холод там, где они соприкасались.
Как и почему. Глава 4
Она сделает это.
Что-то нужно сделать, пока все не вышло из-под контроля. Он просто играл, чтобы расстроить ее, мимолетными прикосновениями, задумчивыми взглядами, почти теплыми объятьями, непринужденными фразами с двойным смыслом – и он преуспел. Она отступила, ненавидя себя за это. Она не могла показать свое отвращение, потому что это только поощрить его. Она не могла показать одобрение, потому что была уверена, что такая поддержка выведет игру на такой уровень, что, в конце концов, она окажется под ним.
Он рассмеялся бы, если бы она убежала. Он победил бы, если бы она убежала. Она не побежит от него.
Она чувствовала себя канатоходцем, идущем по все утончающемуся и утончающемуся канату. За последние несколько месяцев он стал слишком тонким, и ей это не нравилось. Но она была в состоянии заставить его отступить.
Она встретила его на пути к Хокаге. Единственный взгляд, который он кинул на нее, означал, что сообщение, которое он нес на сей раз, имело некоторое значение, но кивок сказал, что он найдет ее позже.
В какой-то степени они стали людьми привычки, дойдя до уровня, когда некоторые вещи были понятны без слов. Сакура думала, что это было еще и достаточно тревожащее, пока ждала его около офиса Пятой.
Понятны или нет, она все равно сделает это.
Факт, что Цунаде интересовалась отношениями между ними двумя, не особо помогал. Конечно, это было разумно, предполагала она, что женщина не упускает из виду то, что стало главным источником напряжения в жизни ее ученицы. Но ей не нравилось, что Хокаге, казалось, связывала их друг с другом и уж точно она не нуждалась в том, чтобы та выясняла, каким именно образом.
- Ты лучше меня понимаешь, что именно происходит, - пожала плечами Цунаде. – У нас чисто деловые отношения.
Сакура даже отказалась думать о том, как именно у нее с ним отношения.
И поэтому тоже, она сделает это.
Он вышел из офиса и остановился, явно не ожидая того, что она будет его ждать, и уж точно не ожидая, что она осторожно обнимет его. С секундным колебанием его руки обняли ее в ответ, принимая, его щека прижалась к ее уху.
Сейчас. Сейчас, когда она внутри его охранных барьеров, она могла вонзить ему словесный нож под ребра и получить то самое расстояние, которое хотела. Она распланировала свои слова еще неделю назад: не знаю, почему все думают, что ты такой монстр, Гаара, ты не так уж плох, пока не теряешь полностью над собой контроль и не начинаешь убивать всех. Почему они решили создать тебя? Как вообще они могли искренне желать, чтобы ты у них был?
Она вдохнула, чтобы начать, но с тяжелым выдохом, он расслабился около нее. Его плечи осели, подбородок стал давить ей на плечо, ладони легли ей на спину, источая тепло.
Я позволил им подобраться слишком близко, сказал он. Это была моя ошибка, сказал он.
Поразившись, она поняла, что действительно оказалась внутри всех его охранных барьеров.
Он, конечно же, ожидал своего рода нападения, чуть агрессии от нее, что-то, что обычно его просто удивляло. Если она продолжит выполнение своего плана, то эта высокомерная уверенность, это искренне доверие будет разрушено.
Она не могла сделать этого.
Если бы он был на ее месте, то сказал бы, что доверие – для слабаков и дураков, что сострадание – только для тех, кто боится полагаться только на себя. Он не двигался, и она все еще не могла сделать этого. Ее обычные словесные нападки, чтобы задеть его было совершенно другим делом, нежели попытаться сломать его.
Сакура моргнула, пораженная. Прокрутив в памяти все его предыдущие, казалось, бессмысленные действия, внезапно обрели смысл. Он был счастлив поддевать ее, пока она поддевала его в ответ, насмехаться и угрожать, пока она противостояла ему тем же, бороться с нею, пока кто-то из них не получит полную победу. Преднамеренно, злобное причинение вреда друг другу не было частью игры.
Когда она заговорила, потребовалось сконцентрироваться, чтобы избежать ранее придуманных предложений и острых вопросов.
– Ты привык ко мне.
Движение его щеки около ее уха сказало, что он чуть улыбнулся. Он заговорил почти шепотом, медленно, тщательно подбирая слова, его руки сильнее сжались вокруг нее.
– В нашей юности и нашем безумии мы можем забыть простое удовольствие чьего-либо прикосновения.
Были ли его прикосновения на самом деле приятны? На самом ли деле она наслаждалась даже этой частью их противоборства?
А он?
Отказываясь останавливаться на этом, она согласилась на небольшой удар. Ее слова, возможно и не были хорошо продуманы для него, хотя все же несли незлобный юмор. – Ты говоришь хорошие вещи. Это ужасно странно для тебя.
Оба в своей юности. Оба в своем безумии. Он сжал ее, и она решила, что действительно сошла с ума. Особенно, когда откинулась в его руках, чтобы лучше видеть развлечение на его лице, когда ткнула его пальцем в грудь с полу требованием, полу просьбой.
– Скажи еще что-нибудь.
Ей не было даже пятнадцати лет, и все же она охотно находилась в руках монстра, и теперь искала что-то простое для стимуляции мозгов.
Если она будет задавать ему вопросы, заставит его думать, то все более и более сексуальные намеки с его стороны, по большей части уйдут в сторону. Она сможет обращаться с этим, даже если все, чего он хотел, просто встревожить ее.
Он преуспел, поскольку она отвернулась к своей двери, задав вопрос после того, как поняла, что он снова следовал за ней до дома.
- Как ты думаешь, что есть в некоторых людях, что заставляет их быть абсолютно НЕ хорошими?
- Думаю, что трудно для некоторых из нас, контролировать определенные части самих себя. – Он наблюдал, как значение его слов дошло до нее, и ухмыльнулся, прежде чем продолжить. – А если в целом. Люди – такие же. Они – испуганные, глупые, почти ничего не стоящие существа, которые существуют только по одной причине.
- По какой?
- Умереть.
Она, возможно, встревожилась, но не испугалась.
Она попыталась еще в следующий раз, когда увидела его, когда он оказался к ней настолько близко, что тепло его тело защекотало ее кожу.
– Как ты думаешь, почему мы настолько отрицаем смерть? Почему мы не принимаем ее?
Кончиками пальцев он провел по ее руке, пока думал над ответом.
– Потому что люди жадны и эгоистичны. Они больше думают не об ушедшем человеке, а о себе. Это просто вариант большого ребенка, потерявшего любимую игрушку. Для тех из нас, кому не с чем играть, смерть не значит так много.
- Ты действительно так думаешь?
- Приведи мне причину думать иначе.
- Ты не убьешь меня.
Его пальцы оторвались от ее руки и заскользили по спине.
– Я могу передумать.
- Я не верю тебе.
В конечном итоге он придумал собственные вопросы. Она пропустила его встречу с Хокаге, но предположила, что женщина привела в исполнение свою угрозу пригласить ниндзя Песка на ее пятнадцатый день рождения, когда он заговорил.
- Как ты считаешь, какова реальная причина праздновать чей-то день рождения?
Она пожала плечами.
– Повод для вечеринки?
- Или просто подтверждение, что человек выжил за этот период времени?
- Мне моя причина нравится больше.
- Да уж.
Но уголок его рта дернулся, и она задалась вопросом, будет ли ее развлечением на день рождения, не спускать с него глаз. Ей точно придется поговорить с Цунаде о границах, за которые та не должна заходить.
Разговор о таких мелочах не был тем, в чем была заинтересована Цунаде.
Однажды, во время распития третьей бутылки саке, Пятая начала проводить параллели между собой и Сакурой, между их прежними товарищами по командам. После первых минут, когда Сакура думала, что эти мысли следствие вызванной алкоголем паранойи, у нее возникло чувство тревоги, даже большее чем после полуугроз ее едкого компаньона.
- Как ты думаешь, мы должны смотреть на прошлое, как своего рода предсказание будущего? Применять его, как образец, к нашей жизни как признак того, что будет?
Она сидела на скамейке, когда сказала это, раздирая на клочки опавший лист.
Это было спустя две недели после разговора о параллелях с Цунаде, но она все еще не могла перестать думать об этом. Наруто и Джирая, с их громкостью, извращениями и техниками призыва. Она сама и Цунаде, с точным управлением чакрой и целительством, с нежеланием принять привязанность шумных, извращенных, призывающих жаб мужчин. И Саске…
На лице ее слушателя отразилось умеренное любопытство, но он не подошел, даже не сдвинулся с того места, где стоял недалеко от нее.
- Это глупо. Прошлое может повлиять на то, какими мы стали сейчас, но наше будущее зависит только от нас, от наших решений.
Решение, которое принял Саске. Она не хотела думать о нем, о его готовности оставить все, оставить ее, в поисках…
- Но если параллели такие четкие, - попробовала она снова, надеясь, что Гаара не заметит, как исказилось ее лицо и не поймет истинный смысл этого выражения.
- Если бы события повторялись, и история шла по спирали, то ты бы давно уже была бы мертва из-за своей близости ко мне. – Он подошел, чтобы впиться в нее яростным взглядом. – Обнаружить образец мира прекрасно, но постоянно придерживаться его смешно. Жизнь – хаос. Порядок формируется только чтобы его нарушать.
Это было как раз то, что она должна была услышать, даже при том, что он этого не понимал. Сказать ему о том, что он доставил ей радость и вдохновил ее своими словами, только смутит его, вызовет угрюмый вид и складку на лбу. Но, тем не менее, она это сделала и затем улыбнулась тому выражению лица, которое она и ожидала, что у него появится.
- Что? - Прорычал он. – Считаешь, что я забавен?
- Считаю, что ты становишься предсказуемым.
Наблюдая, как он умчался прочь, она решила, что попала в беду.
Накамура Наоки, младший из двух феодалов, подписывающих соглашение о границах, потребовал команду генинов под ее руководством для своей охраны. Было странно возглавлять команду старше себя, даже если она действительно превзошла их. Было еще более странно, когда один из них, неуклюжий молодой человек с растрепанными волосами начал считать своим долгом улыбаться ей всякий раз, когда она смотрела на него.
Они двигались не так быстро, как ей бы хотелось, но все же она вела свою команду достаточно быстро для того, чтобы они достигли места назначения раньше времени.
Время ожидания прибытия противоположной стороны было потрачено на более тесное знакомство с Наоки и просто в сборе информации.
В конце концов, они отбросили формальности, когда поняли, что у него была потрясающая склонность к декларированию веселых, и не очень, шуток. А его ликующие речи о юморе и силе юности заставили ее подозревать, что каким-то отдаленным образом он мог быть связан с Гаем.
Ее поклонник все еще продолжал ей улыбаться.
Другой молодой человек из ее команды, внезапно прочистил горло, привлекая ее внимание. Прибыл второй феодал, но не обращал на них никакого внимания. Его советник и ниндзя из команды охраны тоже не обращали на них никакого внимания. Это казалось даже разумным. То, что среди них был Гаара, причем совершенно очевидно в плохом настроении, заставило ее, так же как и их, наблюдать за ним с недоверием.
Его бедные наниматели, должно быть, точно знали, кто он такой, когда нанимали его, но все же не были готовы иметь дело с последствиями.
Один из ее генинов спокойно сказал:
- Эй, разве это не…
Не имело значение, какой была остальная часть вопроса.
– Да. Это он.
Но она все-таки наткнулась на ниндзя Песка по дороге в сад, чувствуя, что он стоит, загораживая путь и создавая напряженную ситуацию, достаточно долго, чтобы показать, что он двигается только тогда, когда хочет.
Зациклен, сказала Цунаде. Гаара быстро перешел от сердитого состояния к целеустремленному, пристально смотря на нее, пока она стояла за спиной нервно теребящих бумаги советников, до тех пор, пока она не извинилась, и не покинула их, чтобы пройти в сад и встать на колени на краю небольшого прудика. Она была совершенно уверена, что он последует за ней.
Большой карп подплыл прямо к ней, любопытно ткнувшись в пальцы, которыми она болтала в воде. Рыба была достаточно спокойна, чтобы Сакура смогла легко провести по гладкому ярко переливающемуся боку.
– Кто-то должен сильно тебя любить, - пробормотала она.
Голос раздался прямо из-за ее спины.
– Он яркий. Всегда яркие вещи считаются самыми красивыми.
Сакура встала и повернулась, отступая от края воды, вытирая руку о подол и задаваясь вопросом, что вызвало его внезапную фиксацию на яркости.
– Не все яркие вещи и не всегда.
- Все же самые красивые вещи – ярки. И любимы. – Возразил он, и выражение его лица стало нейтральным, хотя голос был напряжен, резок. – Певчие птицы, продающиеся на рынках. Они ярки. И любимы.
- Певчих птиц держат в клетках. – Напомнила она.
- Но они любимы, - настаивал он.
Значение такой настойчивости, и такой разговор с ним были вещами, над которыми ей не хотелось думать.
- Учитывая выбор между свободным небом и хозяином, любовь которого может забыть покормить их, как ты думаешь, чтобы они выбрали?
- Имя выбор, некоторые возвращаются.
- Из-за того, что это знакомо. Проще иметь дело с тем, что знаешь.
Кончиками пальцев он отвел в сторону прядь волос от ее лица. Даже при том, что она не могла почувствовать это легкое прикосновение, она четко его осознала, и задержала дыхание до тех пор, пока он не ответил.
- Разве это не любовь?
Так напряжен. Так контролирует себя.
Она тряхнула головой и замерла, поскольку это движение привело к тому, что его рука коснулась ее щеки.
– Яркий или знакомый, это не так просто.
- Люди полны решимости не приближаться к тому, что находится близко к смерти. Вороны, стервятники, черные птицы, питающиеся смертью – Они не ярки. Они не знакомы. Они не любимы.
- Не все зависит от яркости или от того, хорошо ли это знакомо. Способности, индивидуальность… - Она махнула рукой, как бы подчеркивая свои слова, поколебалась мгновение и скользнула рукой по его боку. – Все это может привлечь даже больше.
- Но подумай, как все это превосходно описано. Сияющий. Яркий.
Они были внутри защитных барьеров друг друга. Полностью. Это все могло плохо кончиться. Она подалась к нему таким способом, который больше всего хотела избежать, но не смогла остановить себя.
- Грация, - выдохнула она.
Его ладонь прижалась к ее щеке, пальцы запутались в волосах.
– Грация?
- Грация – прекрасна. И даже если она не яркая, все равно никто не будет отрицать грации прирожденного хищника.
Он облизал губы, и все ее внимание внезапно приковалось к его рту.
- Они, возможно, не отвергают их, но что происходит, когда они все еще боятся?
Он чуть наклонился? Рука на ее щеке переместилась, что удержать ее на месте?
Она зашла слишком далеко.
Очарованная, испуганная, она смотрела, как он тщательно излагает свои следующие слова.
– Это делает их людьми? Или это заставляет их охотиться?
Если он сделает это, она сбежит. Если он сделает это, она сбежит. Не важно, будет ли он искать ее. Не важно, будет ли он смеяться. Не важно, возненавидит ли он ее или будет дразнить до скончания веков, она бросится прочь, стараясь оказаться от него настолько далеко, насколько это возможно и сохранит расстояние между ними, потому что хотела сохранить свой первый поцелуй для Саске, она надеялась, что все получиться, но он сбежал, исчез и оставил ее по шею в игре разумов с безумным, одержимым, кровожадным сломанным человеком, который, так уж получилось, смотрел на нее так, будто она была чем-то новым, интригующим… особенным?
Он совершенно точно наклонялся.
Она бросится в воду прежде, чем позволит ему, решила она. Она вновь подружилась бы с рыбой и осталась бы там, пока не покроется водорослями и не будет уверена, что он оставит ее в покое.
Но она не отстранилась, вместо этого дрожа, наблюдая медленное, неуклонное приближение.
Так близко. Так опасно.
Они оба дернулись от возгласа Наоки.
– Ха! Любовь завоевывает все, даже его!
Любовь?
Она почувствовала, как скрутило внутренности.
Рука на ее щеке приподняла ее лицо, заставляя, встретится с ним взглядом.
– Мы должны продолжить наш разговор.
Ее команда смотрела на нее в ужасе, когда она возвращалась к ним. Ее поклонник больше не улыбался ей.
– Сакура, он!
Она пожала плечами, отведя взгляд. Она была в большей неприятности, чем даже хотела думать.
Как и почему. Глава 5
Чем больше она думала о происшедшем, чем больше рассматривала события, тонкие замечания, двойное значение фраз, тем сильнее злилась.
Прямо таки излучая полное равнодушие, Гаара встал в стороне, тихо ожидая, когда его наниматель принял приглашение на церемониальный обед. Это было очень символично. Разделенная трапеза давала молчаливое обещание, что эти два лорда не собираются убивать друг друга. Чтобы еще усложнить ситуацию, это было действительно в соответствии с традициями. Что означало, что все, включая ее команду, останутся на ночь. Еще много часов рядом с ним, не зная его намерений – даже если он демонстративно не обращал на нее внимания…
Стоп.
Три песчинки, прилипшие к ее ладони, не сдвинулись с места, когда она попыталась стряхнуть их. Она подняла на него взгляд. Он ухмыльнулся.
Он не мог подразумевать этого. Это была какая-то большая, ужасно придуманная шутка или же выпад, чтобы заставить ее сбежать.
Но все же, он почти поцеловал ее.
Но он просто не мог сделать это на полном серьезе. Она не поощряла его!
Если не считать все те разы, что она оказывалась рядом с ним, прикасалась к нему, все разы, что она охотно стояла в его руках, всю нежность. Все те разы, что она позволяла ему делать то же самое с ней.
Слово проблема даже отдаленно не описывало эту ситуацию.
Они вдвоем стояли на страже, пока их команды ели в другом месте. К счастью, ее работа состояла и в том, чтобы следить за ним, и недоверие, которое она демонстрировала, могло быть приписано как к его репутации, так и к их более раннему столкновению. Со своей стороны, единственный раз, когда Гаара показал хоть какую-то заинтересованность внешним миром от своего места у стены, было тогда, когда ее попросили проверить, не отравлена ли пища. Он исчез после того, как их отпустили, оставляя ее перед нервными и чрезвычайно взволнованными генинами Конохи, сбившимися в кучку.
- Мы разговаривали с его командой за обедом. Сакура, ты знаешь, сколько людей он убил за последний месяц в одиночку?
Постоянно слышать одно и то же от разных людей уже начало раздражать ее.
– Возможно, не слишком много. В этот раз он не пахнет так уж плохо.
Если бы она скрылась, то он решил бы, что она большая трусиха, чем она есть на самом деле. Если бы она вышла, найти его раньше времени, то он решил бы, что его авансы долгожданны.
Она ждала до тех пор, пока ее команда не замучила ее высказываниями о дурных предчувствиях, ее нервы сдали и, схватив еду, она вышла. В конце концов, он тоже еще не ел.
Она увидела его на крыше, откуда лучше всего было наблюдать окрестности. Он бросил быстрый взгляд на нее и на еду, которую она несла, когда она подошла, и снова вернулся к наблюдению окрестностей.
- Я буду здесь всю ночь, - сказал он прежде, чем она даже спросила. – Нет причин остальным не выспаться, сменяя караул, когда я все равно не буду спать.
- Ах.
Она села на крышу слева от него, поставив еду между ними. Он посмотрел на это и заговорил. – Как ты ее проверяешь?
- Это было частью моей учебы. Пятая научила меня несколько месяцев назад.
- Нет, я имею в виду как. Я хочу научиться.
- Ты имеешь в виду прямо сейчас?
- Да.
- Я… - Она моргнула. – Я не могу научить тебя. Я знаю основы, но когда все сводится к такому, у меня нет никаких материалов и… Почему ты хочешь знать прямо сейчас?
- Потому что.
Она упорно смотрела на него. Он ответил яростным взглядом.
Сколько людей он убил за последний месяц? Достаточно, чтобы потрясти ее команду, так что, по всей вероятности, больше чем просто несколько. Большим пальцем она потерла песчинки, которые все еще липли к руке. Он заметил это, и яростный взгляд превратился в зубастую, безрадостную улыбку.
Он был неспокоен, но она видела его и в худшем состоянии. – Поговори со мной.
- Когда я был младше, я не был достаточно силен для того, чтобы должным образом управлять демоном в себе. Это сделало меня угрозой деревне, так что мой отец пытался убить меня много раз. Четвертая попытка состояла в том, что одному из медиков в моей бригаде было приказано отравить меня. – Его лицо скривилось, на лбу появились морщины, голос стал резким. – По общему мнению, я был без сознания в течение семнадцати минут. Это не значит, что я прекратил двигаться.
Она съежилась, но обязана была спросить. – Насколько все было плохо?
- К тому моменту, как Шукаку очистил яд в моем организме, и я смог проснуться, у меня больше не было бригады медиков.
- И сейчас ты волнуешься.
Он мгновение помолчал, потом кивнул. – Это был бы позорный способ умереть.
Если меня убьют, то я хочу, чтобы это сделал кто-то сильнее меня, а не трусливый слабак, который смог добраться до моей пищи, пока она была вне поля моего зрения.
- Именно поэтому ты не ел.
- Я вдали от Песка, с людьми, которые не важны. Если я потеряю контроль над собой здесь, ничто важное не будет разрушено. Это прекрасная возможность.
Он считал, что она не важна или просто передавал то, что, как он думал, было коллективным мнением Песка? Или это просто был еще один удар по ее самолюбию?
Его лицо стало бесстрастным снова, голос был тихим, но при этом не менее командным. – Если ты хочешь, чтобы я поел, проверь еду.
Техника, которая использовалась, чтобы выявить наличие чего-то постороннего в пище, была проста, но усложнена его концентрацией на ней.
- Все чисто.
- Сначала сама попробуй.
Покорность, с которой она попробовала еду и спокойствие, с которым подала ему пару палочек, заработали от него подозрительный взгляд, но, тем не менее, он взял кусок мяса.
- Почему ты пришла сюда?
Она подождала, пока он не положил еду в рот, и только потом ответила. – Я думала о том, что ты сказал раньше. О яркости и его противоположности.
Он невнятно промычал, перед тем как проглотить еду и сказать. – Ты знаешь, когда в последний раз кто-то охотно приблизился ко мне только для того, чтобы поговорить?
- Нет.
- Никогда.
Она застыла, так и не донеся палочки с едой до рта. – Это не честный вопрос.
Губы Гаары дернулись. – А твой?
- Конечно. – Она съела еще кусочек, думая об их странной, тихой беседе. Но она не спросит его об этом. – Когда мы маленькие, мы боимся темноты. Иногда, когда мы взрослеем, мы продолжаем бояться. Как ты думаешь, из-за чего?
Подергивание его губ превратилось в настоящую, хоть и еле заметную, улыбку. – Хороший вопрос.
К тому моменту, как тарелка опустела наполовину, он, казалось, нашел удовлетворительный ответ. – Темнота ограничивает наше восприятие, а это угрожающе. Когда мы не можем управлять угрозой, мы боимся.
- Когда мы взрослеем?
- Некоторые люди, никогда не справятся со страхом нехватки контроля.
Это все было его жизнью, таким образом, казалось разумным. Сакура кивнула, после чего предложила свое мнение. – Думаю, что когда мы взрослеем, мы боимся не столько ограничения восприятия, сколько одиночества.
Молчание.
Возможно, она ударила по больному месту. – Именно из-за этого ты не пытался отпугнуть меня сегодня вечером?
- Возможно, я не возражаю против твоей компании.
Потому что он сказал, что ценил ее прикосновения. Потому что не отрицал, когда она сказала, что он привыкает к ней. Потому что сказал, что привязанность была любовью.
Вероятно, она должна была остаться внутри.
Она решила, что когда он был спокоен, то было не слишком смущающее смотреть на него. В нем было что-то неуловимо знакомое, но что именно, она никак не могла понять.
- Страх остаться в одиночестве перекрывает все. Это универсально.
- Это заложено в нас, чтобы спасти тех, кто не может стоять сам, поощрить нас быть рядом с другим человеком, для продолжения рода. – В то время как говорил, он прекратил рассеянно наблюдать окрестности, и его внимание сосредоточилось на ней с обострившейся жесткой интенсивностью, и она внезапно поняла, кого он ей напоминал. Даже если она никогда не видела Саске, так сосредоточившегося на ней, особенно в чем-то столь мирном, как беседа, переход от одного состояния к другому был такой же.
- Думаю, в этом есть нечто большее. – Она осмотрела остатки содержимого тарелки, и подвинула ее к нему. – Животные хорошо выживают и без человеческих понятий любви и взаимодействия. Но мы лучше их.
- Лучше или только думаем, что лучше?
- Одни наши размышления об этом уже кое-что означают.
- Но для кого? Если взглянуть с этой точки зрения. Мы рождаемся, едим, боремся, размножаемся, умираем. Чем мы отличаемся от животных?
- Мы чувствуем. Мы думаем, разговариваем. Спорим и- – Она улыбнулась. – Я бы даже сказала, что мы этим наслаждаемся.
Ее попытка пошутить не поколебала его. Он проигнорировал тарелку, не отрываясь и не мигая, смотря на нее, осмелившуюся бросить ему вызов. – Эмоции – слабость.
- Эмоции – человечны.
- И что такого замечательного в том, чтобы быть человеком?
Мгновение, ей не приходило в голову ничего, чего он не мог бы тут же опровергнуть. Приняв ее молчание за поражение, он встал. – Я вернусь после того, как проверю окрестности.
- Хорошо. Но… - Она тоже встала, подавшись вперед. Как только ее руки обхватили его, она решила, что, в конце концов, он не пах слишком плохо. – Даже при том, что ты презираешь эту слабость, если бы ты не был человеком, думаешь, ты бы так этим наслаждался?
Снова еле заметная улыбка. – Сомневаюсь. Тепло его тела против нее было одновременно и тревожно и утешительно. Его тихий голос чуть колебался, когда мозолистая рука приподняла ее лицо за подбородок так, чтобы она смотрела прямо ему в глаза. – Я верю, что у нас незаконченное дело.
На сей раз, нельзя было ошибиться в том, для чего он наклонялся. Если бы она была бы уверена, что он делал этого, только для того, чтобы расстроить ее, возможно, все было бы иначе. Если бы она не почуяла кровь на нем, она, возможно, позволила бы ему. Но когда она подтолкнул ее щуку носом, когда его губы раскрылись, она поняла, что не может.
- Не надо. – Она вздохнула, чувствуя, что задыхается от его близости. – Не заставляй меня убегать.
- Я поймаю тебя. – Его шепот был настолько близко, что ей оставалось только надеяться, прикосновение к уголку ее рта было все еще его дыханием.
- Я хочу иметь выбор в этом вопросе. – В ее голове все настолько перемешалось, что она уже не могла понять, что делает. Ужасно, но все, на чем она могла сосредоточить мысли, было время, когда она почти поцеловала Саске. Она тогда так же боялась?
Чего она действительно боялась?
Хотя он не держал ее, она все еще не могла уйти.
А что насчет него? Разве он не должен был показать немного больше эмоций, если действительно серьезно намеревался начать что-то? Или все это было частью невероятно запутанного плана по ее управлению?
Он отступил перед тем, как с ухмылкой ответить. – Пока ты принимаешь решение, которое будет приятно нам обоим.
Он отпустил ее, и это стало сладким облегчением, горьким разочарованием. Ей точно нужно поскорее сесть и разобраться, когда все это переключилось с игры на ужасную, смертельную серьезность, разобраться, как он смог заставить ее думать о нем так.
Посуда у ее ног дала ей возможность отступить. – Я отнесу посуду внутрь.
- Ты меня боишься?
Нездоровое развлечение на его лице, самодовольство вопроса, укрепили ее мнение. Он только старался расстроить ее. Он был Гаарой. Гаара не любил. Гаара не целовал. Гаара был просто счастлив, когда боролся, было ли это физическим сражением или же психологическим, он ликовал от ее сдачи.
Так или иначе, он заставил ее воспринимать его именно так, как она и воспринимала, и она могла понять почему.
Если бы он хотел, чтобы она сбежала, то поцеловал бы ее. Она не хотел, чтобы она сбежала. Он хотел, чтобы она сдалась.
Она не окажется в итоге под ним.
- Я не боюсь тебя так, как можно было бы, учитывая твои способности.
- Разве это не одно и тоже?
- Я так не думаю. – Она отвела взгляд и снова посмотрела на него. – Ты говоришь со мной. Ты заставляешь меня думать. Мне это нравится. – Наклонившись, чтобы подобрать тарелку, она приняла решение. Она могла согласиться на этот танец, пока у нее есть шанс вести в нем. – Я скоро вернусь.
То, что команда Сакуры внезапно замолкла при ее появлении, указало, что главной темой беседы была она. Но ей не хотелось делать из этого проблему. – Он будет там оставшуюся часть ночи. Я буду дежурить первой. Вы трое сами выбирайте очередность своего дежурства.
- Но… - Ее бывший поклонник, казалось, был лидером группы. – Он не-
Было жалко, что они смогли ее настолько достать. – Прекратите волноваться об ужастиках, которые его команда рассказала вам, и послушайте меня. Он не настолько плох. Если вы сознательно и специально не будете привлекать его внимание к вас, то он не будет обращать на вас внимания. – Она тряхнула головой. – Поверьте мне, я знаю.
- Но что, если он-
- Просто будьте милыми с ним. Он сообщит, если вы будете его раздражать. И если он решит, что хочет вас убить, то не будет предупреждать остальную часть нас.
- Таким образом, он, по крайней мере, честен о том, что думает?
- Да.
Правдивость ответа обеспокоила ее. Действительно было верно, что она никогда не видела, чтобы Гаара пытался быть чем-то меньшим, чем он был, как имея дело с нею, так и с любым другим. Но это не значило, что он не мог – или не был - другим, когда преследовал свои цели.
Правильно?
Когда она снова вышла наружу, то почувствовала, что кто-то идет за ней. Она знала, что он следует за ней. – Я не играю с тобой в кошки-мышки.
Но так же она знала, что все-таки играет. Она могла принять приманку, которую он предложил, беседы, но стойко отказывается взять крючок.
В его голове послушалось развлечение. – Тогда ты появилась здесь, чтобы насладится моей компанией?
Ужасный, безобразный, эгоцентричный монстр.
- Кто сказал, что твоя компания приятна?
Он обошел вокруг нее, но не остановился, а продолжал обходить, медленным, размеренным темпом, достаточно близко, чтобы края их одежды соприкасались, наблюдая ее, поскольку она поворачивалась, чтобы держать его в поле зрения. – Уверен, что не люди, с которыми я приехал сюда. Но ты сказала, что тебе нравится.
- Мне не нравится смотреть, как ты ходишь кругами.
- Тебе нравится говорить со мной.
Жестокая, порочная, ходячая головная боль.
Она потянулась, выставив руку против его бока, останавливая его движение. – Только когда ты приводишь мне для этого причину.
- И, очевидно, у меня большой опыт по этой части. Все, что я должен сделать – заставить тебя думать. – Кончики пальцев поползли от локтя вниз по руке. Зеленые глаза сосредоточились на ее лице. И его выражение, и все в нем можно сказать кричало о том, что он что-то замышляет. – Как долго ты останешься здесь, со мной?
Одинокий.
- Зависит от того, не останешься ли ты в долгу?
Его губы дрогнули. – Как ты думаешь, на что больше походит жизнь? На камень в основании бурного потока или же на наблюдение падения снега?
- Ты ужасен, - сказала она, но испортила весь эффект, улыбаясь.
- Я знаю.
